... Clarissa simply enjoys without reason the houses, the church, the man, and the dog. It's childish, she knows. It lacks edge. <...>Still, this indescriminate love feels enterily serious to her, as if everything in the world is a part of a vast, inscrutable intention and everything in the world has its own secret name, a name that cannot be conveyed in language but is simply the sight and feel of the thing itself.

(c) Michael Сunningham "The hours"

Клариссабез всякой причины наслаждается домом, церковью, человеком, собакой. Она понимает - это детскость. Этому не достаёт остроты. <...> И всё же, эта любовь без разбору важна для неё, словно всё в мире - часть громадного непостижимого плана и всё в мире имеет своё тайное имя, имя, которое не может передать ни один язык, но , которое заключается просто в образе и ощущении самой вещи.

(с) Каниннгхем "Часы"